История домашних питомцев в России: от древности до современности Ч.1

Россия всегда делила свою историю с четвероногими и пернатыми спутниками человека. От первых летописных упоминаний о кошках и собаках Древней Руси до современных интернет-мемов про «котиков» – отношение общества к домашним питомцам прошло огромный путь эволюции. Питомцы служили охотниками, охранниками, компаньонами и даже дипломатами, становясь частью быта, культуры и политики каждой эпохи. Ниже представлена хронологическая панорама истории домашних животных в России – с ключевыми событиями, известными любимцами правителей, изменениями в законах и трогательными примерами преданности. Эта история – одновременно популярный очерк и научно выверенное исследование, основанное на достоверных источниках, чтобы впечатлять и информировать, как если бы над ней трудилась команда профессионалов.

Исследование составлено командой АНО ЦРНП и СМИ "Федеральный информационный вестник" во главе с Кривцовым Виталием Сергеевичем.

Домашние животные появились на территории России задолго до образования государства: археология свидетельствует о приручении собаки в Евразии десятки тысяч лет назад[1]. Однако в контексте истории Руси первые достоверные сведения относятся к принятию оседлого образа жизни восточных славян. Кошки были особенно редки – в IX–X веках они встречались единично и считались экзотической ценностью. Так, стоимость кота в допетровские времена могла равняться цене вола: памятник права XIV века «Правосудие митрополичье» оценивал кошку в 3 гривны серебра – столько же, сколько тянул здоровый пахотный вол[2][3]. Даже корова или конь ценились дешевле. Соответственно, убийство чужого кота или собаки влекло штраф: одна гривна и предоставление взамен животного того же вида[2]. Эта норма – прообраз будущих законов об ответственности за питомцев – показывала, насколько важными уже тогда были домашние животные в хозяйстве.

Кошки в языческой и христианской Руси. Согласно легендам, первую кошку на Русь привезла византийская княжна Анна, жена князя Владимира Святославича[4]. В любом случае, к XIII веку коты распространились по городам, хотя оставались дорогим удовольствием. Не случайно первое летописное упоминание о кошке (1230 год в Новгородской летописи) связано с бедствием: в голодный год люди изнемогали до каннибализма и поедания всякой живности – в числе прочего упомянуты и «псиноу, кошкы», то есть собаки и кошки[5][6]. Несмотря на суеверия (в народе кошек порой связывали с нечистой силой и даже калечили – например, отрубали кончик хвоста, считая, что там «сконцентрировано зло»[7]), православная церковь относилась к котам благосклонно. Кошка считалась чистым животным: из всех тварей только ей позволялось входить в храм и даже жить при монастырях, ведь кошки спасали зерно от грызунов[8][9]. Более того, коту можно было дать христианское имя (Васька, Машка и т.п.), тогда как собак нарекать людскими именами из святцев было недопустимо[9]. В то же время собака в церкви считалась большим осквернением: вплоть до XVII века существовало правило вплоть до отложения богослужения и обряда очищения храма, если туда забежит пёс[10]. Это подчеркивает двойственное положение животных: кот – хранитель очага и одобряемый помощник, а пёс – друг человека, но в народном взгляде «нечистый» в духовном плане.

Собаки и другие питомцы древней Руси. Собаки сопровождали славянские племена с глубокой древности – первоначально как сторожа и помощники в охоте. Средневековые князья держали большие псарни; псовая охота была привилегией знати. Популярны были борзые и гончие – быстрые породы для травли зверя[11]. Тем не менее, в крестьянских дворах тоже всегда были собаки – главным образом дворняги, выполнявшие функцию охраны двора. Их содержали утилитарно: как правило, на цепи во дворе или отпуская на самокорм (бродяжничать в поисках еды)[12]. О каком-либо «баловстве» или ветеринарной помощи речь не шла – если заболевала корова или лошадь, звали знахаря-коновала, но лечить простую дворнягу никому не приходило в голову[13]. Помимо собак, в доме могли жить и птицы – например, голубей держали как мясо и для жертвоприношений, петухов и кур – для хозяйства и обрядов. Привилегией князей было также соколиная охота: охотничьи птицы (соколы, ястребы) содержались в специальных сокольниках. Эти хищные птицы были скорей «спортивным инвентарем», чем домашними любимцами, но культ соколиной охоты в Руси X–XVI вв. высоко ценился.

Петровская эпоха принесла в Россию европейские веяния, и они коснулись в том числе культуры содержания питомцев. Пётр I Великий отличался практичным взглядом на животных, но не был чужд и сентиментальности. Именно при нём кошки и собаки впервые стали частью императорского двора. Так, Пётр привёз в 1724 году из Голландии своего знаменитого кота Василия (Ваську)[14]. Император даже издал указ, обязующий держать котов при каждом амбаре – для охраны зерна от мышей и крыс[15]. Этот указ можно считать первым официальным распоряжением о «службе» домашних животных на благо государства. Василий же стал первым пушистым жителем царских палат: по легенде, Пётр поселил его в новом Зимнем дворце и очень любил[16]. Дочь Петра, императрица Елизавета Петровна, продолжила кошачью политику: столкнувшись с нашествием грызунов в дворцовых покоях, она в 1745 году повелела отправить ко двору 30 лучших казанских котов-крысоловов[17]. Специальный указ предписывал губернатору Казани отобрать самых крупных и ловких кастрированных котов, способных ловить мышей, и выслать их в Петербург[18]. С тех пор коты постоянно жили в Зимнем дворце, став неотъемлемой частью его обитателей. Именно этих «казанских котов» считают предками знаменитых Эрмитажных котов, охраняющих музейные подвалы по сей день[19][20].

Но если коты при дворе ценились в первую очередь за практическую пользу, то собаки XVIII века превратились в настоящих любимцев знати. Парадоксально, но суровый Пётр I души не чаял в крошечной собачке породы левретка по кличке Лизетта. Эту миниатюрную итальянскую борзую царь купил в Лондоне и подарил своей супруге Екатерине Алексеевне. Вскоре Лизетта стала общим любимцем семьи. Современники отмечали, что ласковый характер Лизетты умиротворял вспыльчивого Петра, и та могла одним своим присутствием смягчить гнев императора[21]. Контраст брутального Петра и его дамской собачки даже обсуждали при дворе. Второй известный пёс Петра, напротив, отличался внушительными размерами – дог Тигран. Огромный дог был скорее символом статуса: своим грозным видом он подчёркивал мощь хозяина и Российской империи[22]. После смерти Пётр распорядился забальзамировать своих любимцев: чучело Тиграна пополнило кунсткамеру (а позже экспозицию Зоологического музея), а чучело маленькой Лизетты хранилось в Эрмитаже[22]. Эти трогательные детали говорят о том, что даже прагматичный император ценил личную связь с питомцами – наряду с их «полезностью для государства».

Екатерина II Великая переняла моду на комнатных собачек и возвела её в абсолют. При дворе Екатерины жило множество левреток – миниатюрных собак, которых императрица называла «свои дети». Она лично шила им одежду (а иногда эту обязанность возлагала на фрейлин), стелила им подстилки из своих старых соболиных шуб и собственноручно купала после прогулок[23]. Любимому пуделю императрица даже позволяла сидеть рядом с ней за обедом, подвязав салфетку, точно как человеку[24]. Такая забота действительно напоминала материнскую. Неудивительно, что при Екатерине в Царском Селе появилось первое в России кладбище домашних животных[25][26]. Императрица повелела хоронить придворных любимцев с надгробиями и трогательными эпитафиями – некоторые надписи сочиняла лично. Известна, например, надпись на могиле собачки Земиры (потомка Екатерининой левретки по кличке Том): «Здесь пала Земира, и опечаленные Грации должны набросать цветов на ее могилу... Когда любишь, всего опасаешься, а Земира так любила ту, которую весь свет любит...» – эти поэтичные строки написал французский посол, а утвердил сама Екатерина[27]. Такой почести не удостаивались даже некоторые вельможи!

Примечательно, что Екатерина II при всём своём обожании собак кошек лично не любила. Однако она понимала их необходимость: Hermitage cats в её правление не только не были изгнаны из дворца, но и получили официальный статус «охранников картинных галерей»[19]. Императрица распорядилась вести учёт дворцовых котов, разделив их на «комнатных» и «подворных»: первых отбирали за умение ловить мышей и красивый внешний вид (в фаворе оказались как раз русские голубые кошки), вторые жили во дворах[19]. Таким образом, Екатерина институционализировала присутствие кошек при дворе. Кроме того, некоторых породистых котят из дворцового разведения даже дарили иностранным монархам в знак расположения[28] – своего рода «кошачья дипломатия» XVIII века.

Помимо монархов, аристократия той эпохи активно перенимала дворцовые привычки. Знать заводила тех животных, которые были модны у венценосных особ. Поэтому мемуары XVIII–XIX вв. куда чаще упоминают собак, нежели кошек[29]. Были популярны как охотничьи породы (борзые, гончие, легавые – для разных видов охоты), так и изначально комнатные собачки: шпицы, мопсы, болонки, той-терьеры[11][30]. Интересна деталь: мужья светских дам даже поощряли увлечение жён маленькими собачками, потому что такие питомцы бесцеремонно облаивали посторонних. Супруг мог по реакции любимца догадаться, не слишком ли част гость в его доме – этакий живой «детектор верности»[31][32]. Хотя это, скорее, городская легенда, она отражает доверие к собачьему чутью.

Что же до простого народа, то в крестьянской среде и собака, и кошка были обыденностью, но без всяких сантиментальностей. Кошку держали в избе как ловца мышей (даже в пословицах говорили: «Не все коту Масленица, будет и Великий пост» и «Собака крох подстольных, а кошка пролитого молока ждет» – то есть кошка кормится домом, как и пёс, только по-своему[33]). Собаки охраняли двор и скот, часто получая минимум ухода. Их могли даже не кормить специально, рассчитывая, что пёс прокормится отбросами или охотой на мелких зверьков[12]. Тем не менее, и в народной культуре были элементы сочувствия к братьям меньшим: за убийство кошки, как верили, «семь лет удачи не видать»[34]. А значит, уже тогда зарождалось понимание ответственности за питомцев.

К началу XIX века домашние питомцы в России прочно вошли и в барский быт, и в городской уклад. Императоры и императрицы XIX столетия сохраняли любовь к животным. Император Александр II был известным собаководом и страстным охотником. Он не только покровительствовал Императорскому обществу охоты, но и сам держал множество псов. Современник, зоолог Леонид Сабанеев, вспоминал, что Александр II однажды после обеда лично демонстрировал членам охотничьего общества своих любимых собак – среди них был чёрный сеттер Милорд, очень крупный и красивый пёс, с которым царь позировал для парадного портрета[35]. Павел I (сын Екатерины) тоже обожал собак – причём не обращал внимания на породу. Его фаворитом была беспородная дворняжка, которую Павел брал даже на парады и в театр[36]. По преданию, Павел I устроил при дворе первый приют для бродячих собак – пожалев бездомных, он велел содержать их на конюшнях за казённый счёт[36]. Это любопытный случай ранней благотворительности в отношении животных.

Император Николай II оставил противоречивый след: с одной стороны, он фанатично увлекался охотой и, по записям, лично застрелил огромное количество ворон и кошек, что при дворе воспринималось как странность[37]. Его дневники подтверждают: Николай иногда во время прогулок убивал попавшихся ему бродячих кошек, занося это в список «трофеев»[38][39]. Историки отмечают, что подобное истребление бездомных животных было тогда законно (бродячих кошек и правда отстреливали как переносчиков инфекции). Но, с другой стороны, Николай II любил собак, и практически у каждого члена его семьи был свой пёс[40]. Когда царскую семью отправили в заточение в 1917 году, троих собак Романовых – французского бульдога Ортипо, кокер-спаниеля Джоя и японского хина Джимми – взяли с собой в ссылку в Тобольск[40]. Судьба Джоя оказалась удивительной: этот спаниель пережил расстрел царской семьи в Ипатьевском доме. Его подобрал солдат из караула, а затем пса вывез в Англию полковник Павел Родзянко. Джой остаток жизни провёл при дворе британского короля Георга V[41] – единственный «член» семьи Николая II, спасшийся от трагической гибели. Эти драматичные события показывают, какое место занимали питомцы даже в судьбах царственных особ.

Аристократы и городские жители XIX века. По мере урбанизации и развития культуры досуга, домашние животные стали частью повседневной жизни образованных сословий. Если в начале столетия собаки в помещичьих усадьбах жили в основном на псарнях и были «функциональными» (охота, охрана), то к концу века многие породы перекочевали в гостиные. Таксы и спаниели, например, из чисто охотничьих собак превратились в модных «комнатных» любимцев к рубежу XIX–XX вв.[42]. Писатели и художники той эпохи часто запечатлевали своих питомцев. Известно, что Антон Чехов держал обожаемых такс (по кличке Бром Исаевич и Хина Марковна) и даже посвящал им шутливые строчки в письмах[43]. Эти таксы фигурировали во многих чеховских рассказах и стали легендой среди литературных кругов. Иван Тургенев, хоть и написал пронзительный рассказ «Муму» о верном псе, сам тоже был собачником. Можно вспомнить и художника Карла Брюллова, который на автопортретах изображал себя с любимой собачкой. В обществе считалось, что любовь к животным – черта душевного человека: недаром Тургенев писал, что «чем больше узнаю людей, тем больше люблю собак».

В городской жизни питомцы тоже были заметны. Кошки в городах традиционно селились при рынках, лавках и складах, где их охотно подкармливали купцы за истребление крыс. Московский бытописатель Владимир Гиляровский в книге «Москва и москвичи» отмечал, что в Охотном ряду (старый рынок Москвы) кошек откормливали до невероятных размеров – торговцы соревновались, у кого кот толще[44][45]. Сытые пушистые «охранники» сидели прямо на прилавках между делом. Собаки же в городах XIX века нередко бегали по улицам без присмотра. Проблема бродячих собак становилась социальным бедствием – вспышки бешенства, нападки на прохожих были не редкостью. Тем не менее, постепенно формировалось гуманное отношение и к ним.

Зарождение зоозащиты. Во второй половине XIX века в России появляются первые голоса в защиту животных. Знаменательной датой стало 4 октября 1865 года – в Петербурге учредили Российское общество покровительства животным под августейшим покровительством императора Александра II[46]. Цель общества провозглашалась предельно ясно: «устранение жестокостей, совершаемых над животными»[47]. В последующие десятилетия отделения Общества открылись во многих городах (в одной только тогдашней Финляндии действовало 17 филиалов)[46]. Эта организация, по сути, стала первой в истории России зоозащитной НКО. Дворяне-энтузиасты, учёные и священники входили в её руководство – например, председателем был князь А.А. Суворов (внук знаменитого полководца)[48].

Общество добилось важных перемен. В 1871 году по его инициативе в Уставе о наказаниях появилась статья 43-А, вводившая штраф до 10 рублей за жестокое обращение с домашними животными[49]. Впервые закон наказал за беспричинные мучения животных. В 1886 году МВД утвердило “Правила об обращении с животными”, где отдельным пунктом №8 запрещалось «всякое мучение животных и жестокое с ними обращение»[50]. Хотя эти нормативы касались главным образом ломовых лошадей (их на улицах действительно часто перегружали и избивали), они распространили принципы гуманности на всех питомцев.

Российское общество покровительства животным также занималось просвещением: устраивало публичные лекции, выпускало журналы «Друг животных» и «Защита животных», проводило благотворительные спектакли и базары для сбора средств[51]. При содействии Общества открывались первые приюты для животных, а также бесплатные ветеринарные лечебницы для домашних любимцев малоимущих граждан[52]. Так, в 1914 году в Петербурге заработала большая городская ветеринарная больница, способная одновременно принять до 500 собак, с отдельным отделением для кошек и птиц[53]. Полиция начала сотрудничать с активистами: стражам порядка предписали содействовать представителям Общества, а Общество, в свою очередь, награждало полицаев, спасших животных[54]. Появились даже специализированные службы по поиску пропавших собак и кошек. Начальник московской сыскной полиции А. Кошко вспоминал о «летучем отряде», в котором состояли сыщики-собачники и кошатники, возвращавшие потерявшихся питомцев владельцам[55]. В некотором смысле, инфраструктура обращения с животными накануне Первой мировой была весьма прогрессивной – вплоть до того, что объявления о пропаже любимца принимались в любом полицейском участке[55].

Конечно, идеалы гуманности разделяли не все. Даже образованные люди могли проявлять жестокость по старинке. Пётр Вяземский, известный поэт и член того же Общества покровительства животным, в мемуарах сознавался, как в молодости запер ненавистную ему кошку в печи и не знает, выбралась ли она («неодолимое отвращение» к кошкам было сильнее жалости)[56]. Позже, правда, его мучила совесть. Такие истории подчёркивают: культура ответственного отношения к животным только формировалась. Но почин был сделан – к 1910-м годам в Российской империи действовали десятки приютов, ветеринарных пунктов и общества защиты животных, а газеты всё чаще осуждали случаи издевательств над «братьями меньшими».

Первый бум питомников и выставок. Одновременно с зоозащитой бурно развивалось породное животноводство – собаководство и фелинология (кошковедение). Первая официальная выставка собак прошла в Москве 26 декабря 1874 года[57]. В Манеже представили свыше сотни породистых псов: 17 групп борзых, 40 гончих, десятки легавых, а вне конкурса – даже «дамские» (комнатные) и «деловые» (служебные) собаки[58]. Организатором выступило Императорское общество правильной охоты. Судил выставку сам граф Василий Шереметев – страстный кинолог, чьи хounds не раз брали призы[59]. Император Александр II, покровитель кинологов, одобрял такие мероприятия и даже позировал для картин с любимыми собаками (пример – полотно Н. Сверчкова «Александр II на коне с собакой»[60]). После 1874 года выставки собак стали ежегодными, проводились во многих городах до 1917 г.[61]. Появились и кошачьи выставки (первая в Петербурге в 1890-х), хотя они были менее массовыми. К началу ХХ века зародились клубы любителей породистых кошек; при дворе, как уже сказано, разводили русских голубых и ангорских кошек на радость европейским партнёрам.

Подытоживая: к концу имперского периода домашних питомцев в России стало больше, отношение к ним смягчилось, появились первые законы об их защите. Но впереди страну ждали бурные перемены, которые отразились и на судьбе четвероногих домочадцев.